Ко дню рождения...
Николай Васильевич Склифосовский ассоциируется с фразой «Короче, Склифосовский» из комедии Гайдая и НИИ скорой помощи.
Ни к тому, ни к другому он не имеет никакого отношения.
Николай Васильевич Склифосовский родился в 1836 году на южном хуторе с пророческим для его биографии названием Карантин. Впрочем, это не простое совпадение. Там действительно располагалась карантинная станция, в которой проверяли всевозможные продукты, поступающие в Херсонскую губернию.
Рядом действовал тыловой госпиталь для военнослужащих, больных инфекционными заболеваниями, – тоже своего рода карантин.
Отец Николая был письмоводителем Дубоссарской карантинной конторы. Мать его много болела, в доме частыми гостями были доктора. Словом, выбор профессии более чем мотивирован.
Затем был Одесский приют – Василий Павлович Склифосовский подарил жизнь двенадцати младенцам, но прокормить эту дюжину ртов жалование письмоводителя, увы, не позволяло. Вторая Одесская гимназия, оконченная с серебряной медалью. Медицинский факультет Московского университета, также блестяще завершенный.
Молодой человек рос педантом, аккуратистом и немного занудой – для врача очень ценные качества. После получения диплома Николаю Васильевичу предложили должность ординатора одесской городской больницы.
По дороге довелось немножко поруководить больницей дубоссарской – ее главный врач как раз в этот момент захворал, и Николай Васильевич на протяжении семнадцати дней успешно возглавлял это учреждение.
Да, он тогда уже был Николаем Васильевичем. Называть столь серьезного молодого человека без отчества просто не поворачивался язык.
Затем – докторская диссертация, стажировка в Германии, медицинская служба в прусской армии (конечно, с согласия российских властей), работа во Франции, Англии и Шотландии.
Возвращение в Россию, публикация ряда научных трудов, руководство кафедрой хирургической патологией в Киевском университете и, наконец, первое более-менее стабильное рабочее место – кафедра хирургической патологии в Императорской медико-хирургической академии.
Склифосовский живет и работает в столице, ему 35 лет, у него все впереди.
Николай Васильевич – преподаватель хирургической патологии в академии, завотделением хирургии в клиническом военном госпитале, а затем и заведующий хирургической клиникой барона Вилье. Практикующий хирург, притом весьма успешный. Преподаватель – его лекции скучны, но деловиты.
Студенты дали ему кличку Аристократ – за всегда безупречный костюм и подчеркнуто вежливую интонацию.
Им даже в голову не приходило, что этот самый «аристократ» участвовал в четырех войнах, и на передовой с такой же удивительной для фронта безупречностью носил свой белоснежный китель военного хирурга. Когда шли бои под Шипкой, он не спал подряд четверо суток, непрерывно оперируя, но обращался ко всем исключительно на «вы».
Склифосовский увлеченно занимается наукой. Публикует одну работу за другой. Круг его профессиональных интересов поразительно широк: «Резекция обеих челюстей», «Оперативное лечение неподвижности коленного сочленения», «Вырезывание зоба», «Сосочковое новообразование яичника», «Краткое руководство по хирургии».
Он разрабатывает уникальный метод сращивания раздробленных костей, который в нашей стране до сих пор называют «замком Склифосовского», а за границей – «русским замком».
Но главный его и научный, и практический интерес – борьба с микробами. Он был во многом вызван именно фронтовым опытом.
Именно при Склифосовском и исключительно благодаря ему к этому важному аспекту деятельности врача вообще и хирурга в первую очередь начали относиться серьезно. До него ограничивались опрыскиванием операционной карболовой кислотой (очень, кстати, вредной как для самого больного, так и для всей хирургической бригады).
Использованный инструмент совали в банки с теплой водой. Бинты швыряли на пол, а потом использовали повторно, уже на других больных. Проветривали редко. В операционной стоял тяжкий дух охотнорядских мясных складов.
Николай же Васильевич изменил все. В операционной Склифосовского инструменты стерилизовали, использованные бинты сжигали, руки мыли несколько раз за одну операцию.
Вместо деревянных столов, прекрасно впитывающих всякую заразу, использовались исключительно металлические.
Коллеги злились, издевались. Известный в то время хирург Ипполит Корженевский любил приговаривать: «Не смешно ли, что такой крупный человек, как Склифосовский, боится таких мелких творений, как бактерии, которых он даже не видит!»
Но очень быстро всем сделалось ясно – Николай Васильевич на сто процентов прав.
Впрочем, не за горами и новое назначение: в 1880 году Николая Васильевича приглашают руководить медицинским факультетом Московского университета и заведовать тамошними клиниками. В то время они были расположены на улице Рождественке, в нынешнем доме № 11, там, где сейчас находится архитектурный институт.
Николай Васильевич уже не просто доктор и не просто медицинский функционер. Он – знаменитость.
Об этом косвенно свидетельствует сообщение в газете «Московский листок» от 1884 года: «Ночью на 21 декабря у проживающего в здании университетских клиник профессора, действительного статского советника Николая Васильевича Склифосовского похищено из буфета чайное и столовое серебро на 80 руб. В краже этой г. профессор подозревает одного из сторожей».
Не обо всех кражах в то время писали газеты.
Клиники на Рождественке хороши. Один из современников писал о них: «Эти превосходные клиники могут быть поставлены в число первоклассных европейских учреждений подобного рода». Но Склифосовский понимает: можно сделать лучше. И Николай Васильевич приступает к главному делу своей жизни – созданию университетского клинического городка на Девичьем поле.
Основная идея Николая Васильевича состояла в том, что обучение будущих врачей должно происходить безотрывно от медицинской практики.
Сейчас это покажется странным, но до Склифосовского студенты только посещали университетские аудитории, а первого больного видели уже после получения диплома.
Для этого и требовался целый медицинский город, где операционные и смотровые соседствовали бы с аудиториями стена к стене. Место было выбрано свободное и просторное – Девичье поле. Территорию размером в 40 тысяч саженей удалось заполучить у городских властей в подарок.
Деньги на строительство были частично выделены казной, а частично получены от московских купцов. Правда, особо расщедрились не купцы, а купчихи – Варвара Алексеевна Морозова и Елизавета Васильевна Пасхалова.
Была сформирована особая комиссия, в состав которой, разумеется, вошел и главный архитектор городка М.К. Быковский. Комиссары побывали в Берне, Галле, Цюрихе, Париже, Лейпциге, Мюнхене, Страсбурге – впитывали европейский опыт.
Учитывалось все, что только можно учесть, в том числе роза ветров. Все будущие руководители клиники подавали Быковскому подробнейшие описания – как бы они хотели ее видеть. Огромное внимание уделялось освещению, акустике и вентиляции учебных и больничных помещений.
Дело шло неспешно, но наверняка. Только в 1887 году состоялась торжественная закладка нового комплекса. Но уже спустя три года были полностью готовы клиники – терапевтическая, хирургическая, нервных болезней, глазная, пропедевтическая (с некоторой степенью условности ее можно назвать диагностической), хирургическая госпитальная и терапевтическая госпитальная, а также институты – фармакологии, общей патологии, патологической анатомии и гигиены. Это не считая многочисленных вспомогательных построек.
Точка на этом не была поставлена. Каждый год появляются новые клиники – психиатрическая, акушерская, гинекологическая.
Здесь преподают, оперируют и практикуют медицинские светила первой величины: Сербский, Захарьин, Корсаков, Ганнушкин, Филатов, Эрисман.
И, разумеется, сам Склифосовский – ему больше не нужно метаться между операционной и аудиторией, а подготовка выпускников не идет ни в какое сравнение с тем, что было до этого.
Николай Васильевич счастлив.
Сегодня это – Сеченовский университет. А именем Склифосовского в 1929 году назвали НИИ скорой помощи. Такая получилась рокировка.
В 1893 году Склифосовский возвращается в столицу. Новое назначение столь же почетно. Николай Васильевич становится директором Клинического Еленинского института усовершенствования врачей.
А в 1900 году все заканчивается. Старший сын Владимир вступает в тайную террористическую организацию и получает задание убить губернатора Полтавы Александра Бельгарда. Увы, это сделать непросто, ведь полтавский губернатор – один из давних друзей семьи Склифосовских, человек знакомый и любимый с детства.
Один из современников писал о нем: «С назначением Александра Карловича Бельгарда и с приездом его в Полтаву… началась удивительно спокойная, и какая-то, можно сказать, светлая полоса существования. Природная мягкость Александра Карловича и душевное изящество сказывались во всем его существе, в обращении с подчиненными, в отношениях со всеми, кому приходилось сталкиваться с ним».
Убить такого человека было невозможно в принципе. Отказаться от задания – тоже.
В результате благородный юноша выбирает третий путь – запирается у себя в комнате в полтавском поместье Склифосовских Отрадное и стреляется.
Первый инсульт разбил Николая Васильевича в тот момент, когда он шел на кладбище за гробом сына. Затем было еще три инсульта. О том, чтобы продолжить работу, не могло быть и речи. Склифосовский уединяется в Отрадном, которое он с момента трагедии категорически запрещает называть Отрадным – оно вновь становится Яковцами, как было еще до его приобретения. Строит в память о Владимире бесплатную школу для крестьян.
В 1904 году Склифосовский скончался.
В этот день V съезд российских хирургов, проходивший в Москве, открылся словами: «Сошел в могилу, несомненно, один из самых выдающихся хирургов нашего отечества, имя которого мы привыкли ставить тотчас после имени великого Пирогова».
Мало кто знал, что московский памятник Пирогову на Девичьем поле тоже был открыт благодаря стараниям Николая Васильевича, его ученика.
Он лично ходатайствовал перед императором – московские власти почему-то противились.
Установка этого памятника была для Склифосовского вопросом чести. Дело в том, что Николай Васильевич диагностировал у своего учителя рак верхней челюсти, предложил опухоль удалить, но тот стал возмущенно возражать, категорически отказался от операции, и спустя несколько месяцев диагноз Склифосовского подтвердил уже патологоанатом.
