Кант, основатель великого нового направления в философии, сказал, что в опыте нашего «Я» действительно нет, но оно является условием самого опыта. Это как бы структурный момент нашего чистого сознания, который позволяет осуществлять синтез, связывать безличные элементы через личную ответственность синтеза. Кант это назвал сложным таким труднопроизносимым словом «трансцендентальное единство апперцепции». И эта его уверенность, что есть чистое «Я», которое мы не можем познать (просто потому, что оно само является условием познания), оказалась очень продуктивной. Фихте, Шеллинг, Гегель идут по этому пути и рисуют такой огромный философский сюжет, который представляет собой рассказ о том, как чистое «Я» познает сначала себя в своей пустоте, выходит вовне, заполняет себя содержанием, вдруг обнаруживает противоречие в этом содержании, опять возвращается к себе, но уже с определенной добычей. И потом вот это расширяющееся концентрическими кругами движение продолжается, пока человеческое «Я» не придет к «Я» Божественному. Вот такой грандиозный и философски очень продуктивный сюжет. По сути дела, это узловой момент всей истории понятия «Я», где все противоречия соединились, но немецкие философы их не боялись и твердо решили сохранить личностный характер Абсолюта, не отказываясь ни от того, ни от другого. Кстати говоря, мы уже здесь видим, что основной нерв этих событий — парадокс того, что мы не можем отказаться от чистого «Я» и не можем удовлетвориться тем, что оно пустое. Значит, его нужно чем-то заполнить, отождествить наше «Я» с какой-то реальностью. Но единожды появившись, она тут же делает нас безличными.
